Когда мы смотрим на средневековые карты надо учитывать, что уровень восприятия северных и северо-восточных земель России вплоть до конца XVIII века определялся традиционными сведениями античности и сочинениями раннехристианских книжников. Авторитет многих из них, отцов-землеописателей (Геродот, Страбон, Плиний, Клавдий Птолемей, др.) столетиями довлел над мастерами-картографами, отсюда и перенесение данных из сочинений классических авторов с одной карты на другую, устаревшие определения стран и народов, которые создавали текстовую составляющую, язык карты. Отсутствие точной географической привязки определенной территории или народа давало волю фантазии картографов. Нереальные этносы и монстры помещались куда угодно, лишь бы подальше от «цивилизованной» Европы. Особенно обширным полем деятельности служило неведомое и обширное пространство Скифии-Тартарии-Московии. Южные «скифские земли» получили большую известность в XIII в., когда напуганная Европа увидела в монгольских (тартарских) туменах всадников Апокалипсиса. Потрясенный Запад отреагировал миссиями, которые организовывали короли и римские понтифики для предотвращения угрозы с Востока. Позднее, когда монахи-миссионеры донесли до европейской политической элиты реальную информацию о «новых гуннах», Европа, переведя дух, незамедлительно обратилась к своей святая святых – коммерции. Торговая деятельность Запада с заново открытым Востоком сыграла положительную роль в этногенетических изысканиях европейских ученых, и «Скифия» стала обретать более конкретные черты, превращаясь постепенно в «Московию», но оставаясь по-прежнему «Тартарией». Хорографический консерватизм стал понемногу сдавать свои позиции из-за давления более достоверной информации о странах и народах, которых не знала Античность. Таким образом, с конца XIII в. и далее, вплоть до эпохи Нового Времени, на карте отражается смешение классической, традиционной информации с новыми реалиями, что порой изумляет зрителя своими фантастическими вариантами.

О более или менее критическом отношении ученых к территории Скифии и Тартарии можно говорить лишь применительно к XVI в., когда появились записки европейских путешественников и коммерсантов, посланников западных государств к московитам, которые лично побывали в суровой и загадочной Скифии. Отметим, что вплоть до появления памятников русской картографии, дошедших до наших дней с конца XVI в., западные карты являются основным источником в этой области. Именно в графических произведениях западноевропейских мастеров различных картографических школ в силу традиции, даже во второй половине XVIII в. присутствуют такие анахронизмы, как топоним «Tartaria» или «Sarmatia».

Несколько слов о топониме «Тартария», ибо под этим грифом Россия на наших картах проходит наиболее часто. В корне лежит, естественно, мифологическая античная преисподняя – Тартар, от которого с XIII в., с появления на европейской арене монголов, будут выводиться производные – «Тартария» и «тартары», присутствующие на картах вплоть до XIX века. Когда же Западная Европа уверует, что монгольская угроза миновала, эллинская преисподняя уже не будет столь тесно увязываться с монголами.

Следуя за историческим источником по огромным просторам от Вислы до Чукотки и от северных берегов Понта (Черного моря) до «Скифского океана», мы увидим, какими были взгляды человека Средних Веков и Нового Времени на окружающий мир, какими были его представления о неведомых, варварских землях, как они воплощались в графической форме. Зритель увидит, как эволюционировала сама структура карты – от конической проекции Птолемея до равноугольной цилиндрической Меркатора. Следует отметить что, старинная карта, помимо утилитарной функции, является одним из важнейших средств наглядного выражения пространственных, философских и прочих представлений, индикатором ментальности того общества, в котором она была изготовлена, лицом эпохи, страны и народа, который ее создал.

Как правило, составители карт, посвященных России, использовали различную информацию – от свидетельств очевидцев, побывавших в России, до текстов из «Истории» Геродота или сочинения Этика Истрийского. Демонстрация знаний о России на сравнительно небольшой графической поверхности табулы требует от автора-составителя помещения на карту лишь самой важной информации о стране, сообразуясь со вкусами заказчика данного произведения.

Сведения о России поступали в Европу различным путем, что-то сохранило историческое предание от XIII в., когда через территорию Руси проходили посланники и миссионеры к Великим монгольским ханам, какая-то информация поступала от русских купцов. Как правило, иностранные картографы и авторы, писавшие о Московии до XVI в., получали информацию из вторых рук, черпая сведения из литературы, летописных свидетельств, документов и устных рассказов, одним словом, они, практически никогда лично не посещали Московию.

Одним из первых описаний страны очевидцем, несмотря на то, что, многие данные были взяты из расспросов жителей России, а не из личных впечатлений от увиденного, стали «Записки о Московитских делах» дипломата Священной Римской империи Сигизмунда Герберштейна. Записки барона Герберштейна можно считать прорывом в области познания европейцами далекой России.

Но, сколько бы ни посещали Московию после Герберштейна дипломатические посланники, купцы, наемники-авантюристы, ученые и прочие представители Европы, стереотипы восприятия оставались в основном неизменными. Российская действительность уж очень сильно была не похожа на жизнь, быт и «европейские ценности» Запада. И если Европа была более или менее единым социокультурным пространством, то загадочная Московия-Тартария, которая не попадала ни под один стандарт, естественно вызывала у европейцев удивление, находившее отражение на картах. В последующие века, несмотря на то, что информации о России становилось все больше, ситуация с восприятием Московии и московитов не менялась, опасения и непонимание играли свою роль.

С эпохой Возрождения непосредственно связано и развитие картографии в странах Европы, где складывались новые капиталистические отношения, совершались великие географические открытия, для практических нужд которых просто необходимы были точные карты, как морские, так и сухопутные. Устная информация воплощалась в письменных путеводителях, которые, в свою очередь, оформлялись и графически.

Античное наследие, как и в предыдущую эпоху, использовалось очень широко. Выходила масса карт, составлявших приложение к «Географии» Птолемея, авторитет которого в XVI в. был по-прежнему чрезвычайно высок. Историк фламандской картографической школы Воверманс отмечал, что «География» Клавдия Птолемея являлась «Библией географов» эпохи Возрождения.

Традиционно любое описание какого-либо региона в этот период начиналось с рассуждения о происхождении названия данной страны, так как в эпоху Ренессанса география человека доминировала над физической географией. И при описании стран и народов, удаленных от картографических центров Европы, авторы землеописаний широко использовали сочинения античности. Поэтому зачастую складывается парадоксальная ситуация, когда на карте соседствуют несколько названий одной страны – античное и средневековое. Надо отметить, что вплоть до конца эпохи Просвещения, историческая география не могла отвергнуть наследие Античности, настолько авторитет древних был велик даже в конце XVIII века.

Карта Азии, Седьмая: Историческая карта-реконструкция по Клавдию Птолемею. 1578. Картографический фонд РГО. 

Перед нами «Табула VII Азия» Герарда Меркатора 1578 г. Она включает в себя две Скифии, расположенные по обеим сторонам Имаусских гор, Согдиану, Бактрию, Гирканию и прочие Азиатские регионы. Происходит из Атласа Древнего Мира, содержащего географические карты очередной редакции наследия Клавдия Птолемея. В правом нижнем углу карты движется караван на Восток, мимо знаменитой Каменной башни, а под путниками соответствующая надпись «Toornae». Это знаменитый средневековый «Таш Курган», дословно с тюркского языка «Каменная башня». Таш Курган находился в точке пересечения важных караванных путей, ведущих из Гиндукуша и Гилгита. И путешественники, купцы и пр. движущиеся сухопутными маршрутами с запада на Восток из Средней и Передней Азии в Китай и обратно проходили мимо этой знаменитой «turris lapidea». Направляются путешественники к промежуточной станции на караванном пути в Имаусских горах. Имаусские горы со времен Клавдия Птолемея отождествлялись с Уралом, а позднее с Алтаем, Тянь-Шанем и Гималаями. Близ перевалочного пункта, отмеченного значком города, присутствует надпись: «Стоянка или место склада товаров, в котором купцы, направляющиеся в Китай, делают остановку».

Понт Эвксинский во времена плавания Ясона. 1590.
Картографический фонд РГО.

Карта Понта Эвксинского и всего Причерноморья Абрахама Ортелия вышла в свет в Амстердаме в 1590 г. По всему периметру данная карта-реконструкция, изображающая античный мир первых веков нашей эры, имеет градусную сетку (через 1°). Основной картуш с названием табулы помещен на территории «Сарматии» и в «Азиатской Части». В междуречье Гипаниса (Буга) и Борисфена (Днепра) в небольшом картуше указано имя автора – Абрахам Ортелий. Карта посвящена Причерноморью и насыщена множеством легенд, которые относятся к тем или иным городам, населенным пунктам или географическим объектам. Хорография и гидрография выражены достаточно лаконично, акцент сделан на историю и мифологию Причерноморского региона.