Принятые к концу 1810-х гг. меры по части организационного и технического укрепления ВТД, однако, не обеспечивали ускорения темпов создания достаточного для военного и других ведомств количества точных топографических карт, созданных на геодезической основе. Между тем необходимость в них возрастала. Для выполнения тригонометрических, а на их основе топографических съемок обширных территорий требовалось большое количество хорошо подготовленных геодезистов и съемщиков, в которых постоянно ощущался острый недостаток. Так, при формировании партий для съемки Виленской губернии в 1819 г. выяснилось, что «из 25 офицеров, назначенных на съемку, только 5 офицеров Квартирмейстерской части вполне знали съемку и черчение по системе Лемана, остальные же были весьма слабы в топографической практике. Между тем генерал-квартирмейстер 1-й армии (генерал-майор М.Н. Гартинг. - Авт.) предписал [К.И.] Теннеру, чтобы он ежегодно отсылал обратно в штаб 5 офицеров, которые хорошо ознакомились с производством съемки, а взамен им из штаба будут присылаться другие. Такое распоряжение имело целью образовать при штабах опытных офицеров Генерального штаба, которые были бы вполне знакомы с производством съемки...». В порядке некоторой компенсации К.И. Теннеру было разрешено отобрать из Рижского военно-сиротского отделения 15 способных воспитанников, обученных чертежному делу. На съемке «они сделали некоторые успехи, а потому в следующем году им было выбрано еще 20 воспитанников из Киевского военно-сиротского отделения...»¹. Важно отметить, что этот почин К.И. Теннера помог наметить пути создания специальной военной организации для проведения съемок с минимальными затратами на ее содержание. Более того, по некоторым подсчетам ежегодные сбережения казны могли составить сотни тысяч рублей ассигнациями².

Имеющийся к тому времени опыт использования кантонистов для съемки и черчения показал, что «они могут быть с пользою привлечены к этому делу. Поэтому князь [П.М.] Волконский, решась применить этот способ в более обширных размерах, поручил генералу [Ф.Ф.] Шуберту разработать проект образования Корпуса топографов³, комплектуемого воспитанниками военно-сиротских отделений в качестве исполнителей съемочных работ. Разработанный проект Положения о Корпусе топографов был одобрен князем П.М. Волконским и удостоился высочайшего утверждения 28 января 1822 года...»⁴. При учреждении Корпуса топографов первым его директором был назначен начальник 3-го отделения ВТД генерал-майор Ф.Ф. Шуберт.

28 января 1822 г. - день «высочайшего» утверждения Положения о Корпусе топографов - и поныне считается днем основания Корпуса военных топографов русской армии⁵. Полностью содержание Положения... приведено в приложении 2. Здесь же отметим, что согласно Положению... Корпус топографов предназначался для выполнения военных и государственных съемок; комплектовался офицерами, имеющими «линию производства» и «положение» такие же, как и офицеры Квартирмейстерской части, а также лучшими кантонистами, по прохождению службы и даже по форме одежды имеющими много общего с колонновожатыми в Квартирмейстерской части; постоянный штат корпуса не был определен; впервые в русской армии официально вводилось звание топограф; офицер корпуса должен был хорошо знать теорию и уметь проводить необходимые астрономо-геодезические работы; топограф мог быть произведен в офицеры, как правило, не ранее двенадцати лет «беспорочной службы» в унтер-офицерском звании, как исключение - через восемь; при корпусе учреждалось училище, в котором все предметы обучения преподавались офицерами Квартирмейстерской части или Корпуса топографов. В целом же, как отметил капитан Н.В. Соколов - автор Исторического очерка деятельности Корпуса военных топографов 1822-1872 гг., в то время младший помощник начальника геодезического отделения Военно-топографического отдела (ВТО) Главного штаба⁶, - «образцом при... составлении [Положения о Корпусе топографов] послужили, в низшей его градации, колонновожатые, существовавшие еще до учреждения корпуса..., а в высшей - Квартирмейстерская часть...»⁷.

14 мая 1822 г. было объявлено дополнение к Положению о Корпусе топографов⁸, в котором были подробно изложены принципы организации подготовки чинов корпуса в Санкт-Петербургском училище топографов (см. приложение 3). Как следует из его анализа, требования к учащимся были достаточно высокими, а уровень их образования предполагался быть не ниже выпускников Училища колонновожатых.

В первый год в Корпус топографов было зачислено 9 офицеров и 144 кантониста⁹. «Если с зачислением этих лиц в топографы правительство не приобрело еще настоящих съемщиков, то получился весьма хороший материал для образования их; благодаря же тесному слиянию корпуса... с Генеральным штабом (в то время официально называемому Свитой е. и. в. по Квартирмейстерской части. - Авт.), в котором в то время находилось... много офицеров с хорошим математическим образованием и вполне опытных в производстве съемок, получилась возможность дать молодым топографам отличных руководителей, которые в короткое время выработали из них... хороших съемщиков. Тесное слитие Корпуса топографов с Генеральным штабом дало также возможность снабдить корпус... отличными офицерами переводом их из Генерального штаба, что сразу поставило офицеров корпуса в весьма почетное положение и этим привлекло в корпус опытных и хорошо подготовленных офицеров из других родов войск: артиллеристов, военных инженеров, инженеров путей сообщения, Корпуса флотских штурманов и т. п....»¹⁰.

22 октября 1822 г. в помещении Главного штаба, располагавшегося на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге, было торжественно открыто Училище топографов¹¹. В том году из числа топографов, состоявших при ВТД, «20 человек было зачислено в 1-й класс Училища топографов и 17 - во второй...»¹². Первый выпуск из училища в количестве 12 топографов 1-го класса (принятых в 1822 г.) с производством в прапорщики состоялся в 1825 г., второй - в 1827 г. До 1832 г. особых изменений в Училище топографов не происходило¹³.

Учреждение Корпуса топографов «принесло государству огромную пользу, дав возможность, в относительно короткое время, собрать о нашем Отечестве самые точные географические и топографические сведения, и эта заслуга вполне принадлежит князю [П.М.] Волконскому...»¹⁴, ему же, а никому иному¹⁵, «принадлежит [и] честь учреждения Корпуса военных топографов и окончательного установления правильного производства съемок на основаниях, выработанных наукою...»¹⁶. Важно подчеркнуть, что учреждение корпуса и училища «имели самые полезные последствия. Едва прошло четыре года со времени основания сего корпуса, как уже на всех государственных съемках, основанных на постоянных правилах, были отличнейшие съемщики..., и работы начали подвигаться вперед с величайшим успехом...»¹⁷.

6 июня 1822 г. военный министр утвердил единые Условные знаки для употребления на топографических, географических и квартирных картах и военных планах...¹⁸, представляющие собой инструкцию, составленную на основе обобщенного опыта картографирования территории страны офицерами Квартирмейстерской части. Они были разработаны генерал-майором А.И.Хатовым - к тому времени членом ВУК Главного штаба е. и. в. (с 1820 г.) - и генерал-лейтенантом К.Ф. Толем - генерал-квартирмейстером Главного штаба е. и. в. и одновременно начальником Училища колонновожатых¹⁹.

Следует отметить, что новые условные знаки, в сочетании создавали впечатление местности, видимой с высоты птичьего полета. Этому немало способствовало оттенение контуров населенных пунктов, берегов рек и даже отдельных борозд на пашнях при условном освещении с северо-запада. Рельеф, выполненный в штрихах по системе Лемана, также помогал наглядному и пластичному изображению ландшафта. Современные топографические карты в этом отношении, пожалуй, уступают своим предшественницам 1820-х гг.²⁰

Условные знаки... (1822), кроме стандартных начертаний и обозначений географических объектов на топографических картах, давали и их классификацию в зависимости от масштаба и детальности содержания. Так, в них выделялись следующие виды карт: 1) топографические (масштаб 1 верста в дюйме); 2) хорографические (2 версты в дюйме); 3) семитопографические (полутопографические) (3 версты в дюйме); 4) специальные (5 верст в дюйме); 5) генеральные (10-20 верст в дюйме). Приведенная классификация была принята в качестве основной в отечественной картографии XIX в.²¹ В то же время на практике перечисленные карты нередко классифицировались как топографические карты крупного (1 -2 версты в дюйме), среднего (3-5 верст в дюйме) и мелкого (10-20 верст в дюйме) масштабов.

21 мая 1822 г. начальником Главного штаба е. и. в. была утверждена Инструкция к составлению маршрутной карты, разработанная К.И. Теннером для выполнения работ в Виленской губернии²². Она отличалась тем, что некоторые ее положения имели значение не только для картографирования маршрутов, но и для так называемого общетопографического картографирования. Согласно этой Инструкции..., маршрутная карта должна быть масштаба 3 версты в дюйме, содержать информацию, необходимую для оценки тактических свойств местности, а также некоторые экономические характеристики, позволяющие составить представление о возможности снабжения войск провиантом и фуражом в том или ином районе, отображенном на карте. В ней приводились также дополнительные (к основным, издания 1822 г.) условные знаки, предназначенные для маршрутных карт указанного масштаба²³.

В 1824 г. для обучения астрономии офицеров Квартирмейстерской части был «приглашен профессор Дерпского университета Штруве (В.Я. Струве - выдающийся астроном, создатель школы русских астрономов и геодезистов. - Авт.)... и с того времени уже постоянно отправляются в Дерпт желающие обучаться сей науке офицеры, как Генерального штаба, так и Корпуса топографов. Каждый курс продолжается два года, по окончании оного офицеры командируются на тригонометрические съемки... »²⁴. Занятия в университете велись только на немецком языке²⁵.

В числе первых учеников профессора В.Я. Струве были будущие известные геодезисты: Генерального штаба поручик М.П. Вронченко и Генерального штаба капитан К.Д. Оберг²⁶.

29 апреля 1825 г. генерал-квартирмейстером Главного штаба е. и. в. и одновременно начальником Корпуса топографов был назначен «вновь определенный на службу из отставки» генерал-майор А.А. Адеркас, уволенный со службы по болезни в 1812 г.²⁷ К сожалению, «продолжительное пребывание в отставке и болезненное состояние делали его непригодным для занятия столь важной и ответственной должности...»²⁸.

Здесь следует отметить, что реформы и усовершенствования, проведенные в царствование императора Александра I, коснулись всех частей военной системы России, «но из них быстрее других двинулась вперед Квартирмейстерская часть, совершенствуемая по образцу наполеоновского Генерального штаба... Она сослужила великую службу армии и России..., получила прекрасную организацию...». Однако позже, «с вступлением военной системы государства на путь расстройства... Квартирмейстерская часть не могла удержаться (в одиночку) на пути правильного развития и также начала расстраиваться...»²⁹.

В 1825 г. на российский престол вступил император Николай I. «Характер нового императора достаточно известен... Теперь на недостаток твердости и определенности направления жаловаться было нельзя. Это отразилось на судьбе всей России, русской армии и Квартирмейстерской части...»³⁰. Так, по инициативе генерал-адъютанта барона И.И. Дибича - начальника Главного штаба е. и. в. и одновременно управляющего Квартирмейстерской частью, директора ВТД³¹ - была учреждена Могилевская офицерская школа. Полагают, что этим барон И.И. Дибич «старался парализовать установленную князем Волконским систему комплектования Квартирмейстерской части..., упрочить строевое образование колонновожатых... Император признал, что для службы по Квартирмейстерской части нужно достаточно солидное, высшее военное образование, а не такое, какое получали колонновожатые...»³². В том же году «по высочайшему повелению» Санкт-Петербургское училище колонновожатых было упразднено, одновременно «высочайше» было установлено, чтобы «впредь в Квартирмейстерскую часть не переводить чинов ниже поручичьего. Этим уничтожалась возможность комплектования Квартирмейстерской части [выпускниками] из кадетских корпусов и открывалось более широкое поприще для Могилевской офицерской школы, которая таким образом становилась единственным источником комплекта Свиты [е. и. в.] по Квартирмейстерской части... Мерою этою... уничтожены были колонновожатые, учреждение, которое... постепенно совершенствовалось в течение своего 53-летнего существования и принесло для нашего Генерального штаба неоспоримую пользу.

Из рядов колонновожатых вышло очень много лиц, которыми вполне может гордиться и Генеральный штаб, и вообще русская армия. Из их рядов выходили именно те рабочие, которые с младших чинов, исполняя квартирмейстерскую службу, постепенно свыкались..., роднились с нею и привязывались к ней силами всей души. В эпоху упразднения колонновожатых и предназначенного для их образования училища, конечно, ни один голос не отозвался в их пользу...

[Однако] упраздненная система... имела [также] стороны отрицательные и даже непоправимо слабые... Ведь действительно [общий] уровень образования колонновожатых был довольно низок. Затем при постоянной службе в Свите... едва ли эти офицеры могли хорошо знать быт войск и их потребности, а без этого знания они не могли хорошо выполнять обязанности [офицера] Генерального штаба... Исправлять все это без коренного преобразования Квартирмейстерской части было невозможно...»³³.

В апреле 1826 г. генерал-лейтенант А. А. Адеркас был уволен по болезни, а на его место был назначен генерал-майор граф П.П. фон Сухтелен 2-й - герой Отечественной войны 1812 г., командир гусарской бригады³⁴. «На новом поприще граф П.П. Сухтелен был поставлен в весьма трудное положение, так как служил очень мало в Свите... и не сочувствовал намеченному преобразованию [ее]..., находил, что она оправдала на деле свое устройство (в доказательство этого он указывал на славные успехи русской армии в военных кампаниях, на «огромные геодезические работы внутри и вне России, на прекрасные карты (изданные в ВТД), на маневры мирного времени...» и т. д. - Авт.)... Перемены... были проведены без него (он часто и по долгу был в служебных командировках, например, в Закавказье и в Западной Турции. - Авт.).

В 1826 г. К.И. Теннером было завершено обобщение опыта съемки в Виленской губернии, результаты которого он изложил в Мемуаре для производства больших государственных военных съемок...³⁵. Одним из основных его выводов стало заключение о необходимости уменьшения масштаба выполнявшихся съемок с 500-200 саженей в дюйме, до 2 верст в дюйме. Это, по его мнению, было единственным «путем для снятия столь обширного государства, какова Россия, в обозримые исторические сроки»³⁶. Однако директор Корпуса топографов и одновременно управляющий ВТД (с 1825 г.) генерал-майор Ф.Ф. Шуберт не разделял этой точки зрения. Правда, для обеспечения неотложных потребностей войск (в частности, для расквартирования) выполнялись рекогносцировочные съемки более мелкого масштаба, доля которых в объеме топографо-геодезических работ в России в XIX в. была значительной³⁷.

Подход К.И. Теннера к содержанию топографических карт определялся, скорее всего, их предназначением. Рассматривая топографические карты как пособие для обеспечения военных действий, он на первое место ставил необходимость отображения на них информации, облегчающей принятие ответственных решений военачальниками, помогающей командирам и штабам использовать положительные свойства местности в интересах войск и пр. Здесь явно просматривается влияние французской школы военных инженер-географов³⁸.

В соответствии со своей исходной позицией топографическое картографирование К.И. Теннер обобщенно называет военными съемками и подразделяет их на два главных действия:«1. На снятие военной карты целой губернии; карта сия должна вместе с статистическим к оной принадлежащим описанием доставить сведения для надлежащего начертания плана войны, для движений и дислокации войск, равно о местных способах для продовольствия и содержания армии. 2. На снятие планов военных в губернии находящихся позиций; сии планы должны содержать все подробности местоположения, дабы можно было по оным и описаниям к ним принадлежащим размещать все рода войск к сражению...»³⁹.

На военно-топографических картах К.И. Теннер считал необходимым «изображать... сколь возможно знаками, все до военных движений нужные сведения, для скорейшего отыскания оных и сокращения статистического к карте принадлежащего описания», породы лесов не указывать, а «разделить леса на весьма частые, густые (дремучие) или неудобопроходимые и на редкие или удобопроходимые, с показанием сухого или болотистого грунта..., проходимых и непроходимых болот». Характеристики рек, по мнению К.И. Теннера, также нуждались в усилении информацией, особенно важной для оценки проходимости пехоты, конницы и артиллерии. Очень серьезное внимание уделялось рельефу⁴⁰.

В своем Мемуаре... К.И. Теннер поместил и подробную программу статистических описаний картографируемых территорий. Эту работу позже выполняли специально командируемые для сбора необходимых сведений офицеры Генерального штаба. Результатом их деятельности стали важные в научном и практическом отношении Списки населенных мест по большому количеству губерний Российской империи⁴¹. Идеи К.И. Теннера, нашедшие отражение в упомянутой программе, были в дальнейшем развиты и закреплены в различных руководствах и инструкциях по съемкам.

По нашим оценкам, Мемуар для производства больших государственных военных съемок... К.И. Теннера представлял собой обобщение накопленного опыта выполнения астрономо-геодезических работ и топографических съемок на тригонометрической основе в соответствии с новым научным уровнем, который стал неким сплавом традиционной русской школы топографии, немецкой школы практической астрономии и французской школы геодезии, обогащенным собственными идеями и новациями как самого К.И. Теннера, так и его непосредственных помощников и учеников.

В том же «1826 году в тылу действовавшей... противу персиян армии (Отдельного Кавказского корпуса. - Авт.) составлен был в первый раз топографический отряд из 24 человек топографов при двух унтер-офицерах под начальством Генерального штаба капитана Гецеля (Э.Ф. Гецель - руководитель съемок военных поселений в Ярославской и Вологодской губерниях⁴². - Авт.). Отряд сей с большим успехом снял места, которые были заняты нашими войсками...»⁴³.

Это был первый и, как оказалось, положительный опыт создания временных полевых частей ВТС русской армии, формируемых только на период войн и военных кампаний. Впоследствии «при частных экспедициях против горских народов», а также и в других военных кампаниях, такие отряды сопровождали войска, производили съемки планов первых русских крепостей, населенных пунктов, маршрутные и глазомерные съемки, определяли главные направления хребтов гор, наносили территории проживания отдельных кавказских народов и пр. Излишне было доказывать пользу таковых командировок - она очевидна; посредством оных проходы между недоступных громад сего края стали нам известны и уже много составлено сими отрядами карт частей Кавказа, из коих большая часть уже (в 1837 г. - Авт.) и отгравирована...»⁴⁴.

К середине 1826 г. «весь район, занимаемый войсками 2-й армии, был снят». Это был результат семилетних трудов офицеров-квартирмейстеров под руководством генерал-майора Хоментовского - генерал-квартирмейстера армии⁴⁵. К тому времени в штабе этой армии имелись карты 5-, 10-, 20- верстного масштаба и мельче, вплоть до генеральных карт⁴⁶. Но лучшей была военно-топографическая карта части Болгарии и Румелии на 32-х листах (составленная офицерами Генерального штаба 2-й армии и переработанная в 1829 г. генерал-майором Хатовым), которая, «по мнению Дибича и Толя, одна только и могла служить в 1828-1829 гг. за неимением лучших материалов...»⁴⁷.

Несмотря на имеющиеся отдельные недостатки, в целом же Квартирмейстерской частью 2-й армии было сделано довольно много для улучшения снабжения войск вполне удовлетворительными картами, покрывающими пограничное пространство и территорию европейской части Турции. «Обер-квартирмейстерам и дивизионным квартирмейстерам [были] разосланы топографические карты Молдавии, Валахии и Болгарии и копии с маршрутов (снятых в Турции в 1827 г.), всем офицерам Генерального штаба роздана и во все штабы разослана литографированная карта Турции...»⁴⁸.

В связи с тем, что действующим Положением о Корпусе топографов (1822) предусматривалось составление и издание специального курса для Училища топографов - «дабы сохранить единство в преподавании и видеть успехи, соответствующие назначению топографов», в Санкт-Петербурге началась работа по составлению методической литературы, ответственность за которую возлагалась, как это предписывалось дополнением к Положению о Корпусе топографов, на директора корпуса. «В 1826 году генерал-майор Шуберт сочинил и издал для офицеров корпуса... руководство для исчисления тригонометрической съемки и работ Военно-топографического депо ... Книга сия доставила ту пользу, что привела в одну систему и единообразие все геодезические работы, производящиеся в Генеральном штабе... [Она] не составляет теоретического сочинения... Это есть только руководство... В сем сочинении помещены формулы, относящиеся к употреблению... Рей- хенбахова теодолита, большей частью употребляемого на государственных съемках, и объяснен для измерения основания один... усовершенствованный [базисный] прибор Деламбра (впоследствии названный базисным прибором Шуберта. - Авт.)... Из проекций же приведена, как признанная лучшею, проекция Бонна», а также Меркатора, которая была подходящей для России - «страны великого берегового протяжения»⁵⁰.

К Руководству... прилагалось 32 таблицы, 14 чертежей, правила и образцы ведения полевых журналов, а также полный список определенных в России опорных астрономических пунктов. В отличие от его же Собрания астрономических определений мест в Российской империи, выпущенного в 1822 г., где было приведено 810 пунктов, Руководство... включало 1361 пункт. Позже это учебно-справочное пособие пользовалось заслуженной популярностью среди чинов Корпуса топографов, более того, долгое время было основным при проведении триангуляционных работ и их вычислениях⁵¹.

Издание Руководства... было своевременно - в 1820-1830 гг. крупномасштабное топографическое картографирование в России получило исключительно широкий размах. Съемки Западного пограничного пространства (наиболее важного в военном отношении) выполнялись под руководством К.И. Теннера, съемки центральных губерний - под руководством Ф.Ф. Шуберта, съемки Прибалтики - под руководством В.Я. Струве⁵².

В 1826 г. возобновились работы по составлению Специальной карты части Западной России 10-верстного масштаба (ее современное название - Обзорно-топографическая карта Европейской России). К этому времени потребность в такой карте стала особенно остро ощущаться не только в военном, но и в гражданских ведомствах, поскольку Столистовая карта к тому времени уже сильно устарела. Руководителем работ был по-прежнему генерал-майор Ф.Ф. Шуберт. Карта составлялась в произвольной проекции Бонна и охватывала территорию России между 44° и 64° с.ш., 35° и 68° в.д.; в качестве средних были выбраны меридиан 51° 30' от острова Ферро и параллель 54° 30', меридианы и параллели были проведены через один градус дуги. При составлении карты использовались практически все картографические материалы, имеющиеся в ВТД и поступавшие по ходу выполнения новых съемок⁵³. Работы по составлению и гравированию карты были завершены 13 лет спустя, а затем эта карта на 59 листах и трех клапанах (полулистах) была издана⁵⁴. На протяжении всей работы Ф.Ф. Шуберт испытывал, кроме постоянного недостатка в средствах и исполнителях, еще и ряд различных затруднений, которые, были успешно преодолены⁵⁵.

Важно отметить, что 10-верстная карта Ф.Ф. Шуберта была самым значительным и капитальным трудом русской картографии после знаменитой Столистовой карты, которую по своим качествам она значительно превосходила. Так, спустя полвека после завершения упомянутых работ на юбилейном заседании, посвященном 100-летию со дня рождения Ф.Ф. Шуберта, генерал-лейтенант И.И. Стебницкий - начальник ВТО Главного штаба и Корпуса военных топографов⁵⁶ - сказал: «Эта карта, известная также под названием «Шубертовской карты», после академического Атласа России и Столистовой карты генерала Оппермана была третьей стадией развития русской картографии...»⁵⁷. И действительно, эта 10-верстная карта широко применялась в России практически всеми ведомствами до конца 1860-х гг.

Между тем в конце 1826 г. «произошла важная перемена в управлении Генеральным штабом (в то время еще в Свите е. и. в. по Квартирмейстерской части. - Авт.) и Военно-топографическим депо: сии две части... слились в одно общее управление». До того времени в подчинении генерал-квартирмейстера были канцелярия Генерального штаба (Свиты е. и. в.) и Училище топографов. В том же году «по назначении генерал-лейтенанта Селявина (Н.И. Селявин - начальник канцелярии управляющего Квартирмейстерской частью и одновременно заведующий хозяйственной частью ВТД⁵⁸. - Авт.) вице-президентом кабинета его императорского величества генерал-квартирмейстер граф [П.П.] Сухтелен принял под свое заведывание все управление Генерального штаба (Свиты е. и. в. - Авт.)..: Военно-топографическое депо, Финляндский кадетский корпус, дом Главного штаба, библиотеку и механическую мастерскую...»⁵⁹.

Когда в начале 1827 г. генерал-адъютант барон И.И. Дибич был командирован на Кавказ, «то... непосредственное управление всею Квартирмейстерской частью, со всеми ее подразделениями, было вверено графу П.П. Сухтелену под главным начальством военного министра генерала от инфантерии графа [А.И.] Татищева, которому было присвоено звание управляющего Главного штаба... 26 августа 1827 года граф Татищев был уволен от должности военного министра, а управление военным министерством вверено [товарищу министра] графу [А.И.] Чернышеву, назначенному вместе с тем товарищем начальника Главного штаба (только 12 апреля 1828 г. генерал от кавалерии граф А.И. Чернышев был назначен управляющим Главного штаба с оставлением в должности военного министра. - Авт.)⁶⁰.

На время командировки генерал-квартирмейстера графа П.П. фон Сухтелена в Закавказье во главе Квартирмейстерской части был поставлен «старый ветеран Свиты», командир Отдельного Литовского корпуса (1819-1827) генерал от инфантерии Ф.Ф. Довре. При нем вскоре «последовало высочайшее повеление о переименовании Свиты е. и. в. по Квартирмейстерской части в Генеральный штаб (приказ начальника Главного штаба от 27 июня 1827 г. № 150). При этом управление Генеральным штабом вместе с Военно-топографическим депо и Корпусом топографов было вверено генерал-квартирмейстеру.. .»⁶¹.

Надо сказать, что в глазах общественного мнения России того времени «название «свитских офицеров» придавало всему этому корпусу гораздо более значения, чем название «Генерального штаба» или вообще «штабных» чинов... Отмеченное переименование послужило... Генеральному штабу не в пользу, но в ущерб...»⁶².

К концу лета 1827 г. стала очевидной неизбежность войны с Турцией (русско-турецкой войны 1828-1829 гг.). В связи с этим по указанию начальника Главного штаба е. и. в. генерал-адъютанта барона И.И. Дибича генерал-майор Ф.Ф. Шуберт «составил предположения о военно-топографических работах на Дунае», давших впоследствии обширный материал для картографии. Важно подчеркнуть, что Ф.Ф. Шуберт хорошо знал будущий театр военных действий. Как уже отмечалось, во время русско-турецкой войны 1806-1812 гг. он был в составе действующей армии и участвовал в ряде сражений⁶³. Тем не менее спустя 15 лет после окончания той войны, он отмечал, что, «невзирая на частое и продолжительное пребывание наших войск в Молдавии, Валахии и Булгарии, мы не имеем не только хорошей, но даже и посредственной карты сих стран...»⁶⁴. Это послужило основанием для организации особых отрядов, предназначенных для выполнения астрономо-геодезических и топографических работ с целью создания новых топографических карт. Так, на «время войны с турками был составлен под начальством полковника Дитмарса (Э.И. Дитмарс - дивизионный квартирмейстер 2-й конно-егерской дивизии действующей армии⁶⁵. - Авт.) геодезический отряд для снятия [территории] в тылу армии, а равно и всего пространства, которое будет занято нашими войсками. Отряд сей состоял из двух полурот, в каждой по 6 офицеров (командир полуроты, два геодезиста и три топографа. - Авт.) и 24 топографа (нижних чинов. - Авт.). Первая полурота предназначалась для производства топографической съемки вблизи армии⁶⁶.., вторая же полурота должна была снимать Молдавию и Валахию⁶⁷...»⁶⁸.

Для обеспечения успеха в предстоящей работе Ф.Ф. Шубертом была написана специальная Инструкция для начальника геодезического отряда в Молдавии, Валахии и Булгарии⁶⁹, на основе которой позже был разработан ряд руководств по военным съемкам. В ней, в частности, предписывалось придерживаться только тех методов выполнения работ, которые обеспечивали бы создание надежной опорной сети для топографической съемки, а также перечислялись наиболее приемлемые - для тех или иных обстоятельств - астрономические способы определения долготы и широты астрономических пунктов, азимутов направлений и времени. В Инструкции... был приведен список известных 16 пунктов, которые планировалось переопределить заново с максимальной точностью⁷⁰.

Касательно определения географических координат упомянутая Инструкция..., на наш взгляд, представляет большой интерес как с методической точки зрения, так и с точки зрения наличия важной информации о состоянии измерительной техники в практической астрономии того времени. Ее обстоятельный анализ в 1950-х гг. провел историк картографии Н.А. Шостьин, наиболее важные фрагменты из которого мы приводим ниже.

«Все подлежавшие определению пункты были разбиты... на два класса, - пишет он в своей книге «Михаил Павлович Вронченко: военный геодезист и географ», - причем широты пунктов 1 класса предлагалось определять астрономическим теодолитом по меридианным зенитным расстояниям северных и южных звезд или же пассажным инструментом, установленным в первом вертикале, долготы же - по покрытиям звезд Луною или же по кульминациям Луны и звезд... Средняя продолжительность определения координат одного пункта 1 класса не должна была превосходить двух месяцев. Для определения широт пунктов 2 класса допускалось использование секстанта, для определения же долгот рекомендовалось пользоваться пороховыми сигналами и лишь в затруднительных случаях разрешалось применение хронометров (способ лунных расстояний был исключен как недостаточно надежный). На определение координат одного пункта выделялось в среднем семь суток. Определяемые пункты надлежало привязывать к местным хорошо заметным предметам путем измерения астрономического азимута или развития тригонометрической сети. Кроме того, на этих пунктах следовало, по возможности, определять склонение магнитной стрелки, чтобы в дальнейшем облегчить съемщикам работу по правильному нанесению на планшеты снятых маршрутов.

Наблюдатели имели астрономические теодолиты Эртеля с 8-дюймовыми кругами (в Сербии употреблялся 10-дюймовый зеркальный секстант с ртутным горизонтом)..., пассажные инструменты (Траутона с 30-кратным увеличением и Эртеля с 28-кратным), стенные часы Утцшнейдера, хронометры (1 бокс-хронометр и 9 карманных). На 22 пунктах были определены долготы посредством наблюдений кульминаций Луны и близлежащих звезд, а также нескольких покрытий звезд; разности долгот для 9 пунктов были найдены посредством пороховых сигналов, для 13 пунктов - посредством установления тригонометрической или астрономической (через координаты и азимут) связи, для прочих пунктов - посредством хронометров...»⁷¹.

По оценке В.Я. Струве, проводившего окончательную обработку наблюдений как по количеству определенных пунктов (около 50 из общего числа 89), так и «по проявленной инициативе и остроумию» особенно выделилась здесь работа поручика М.П. Вронченко⁷² (о его географических работах в Малой Азии см. приложение 4).

Переходя к анализу методики съемки местности (по Шуберту), предварительно подчеркнем, что его инструкцией предписывалось соединять астропункты, используемые в качестве обоснования для съемок, инструментальными ходами, прокладываемыми по главным рекам и дорогам. Как известно, основные принципы этого традиционного для отечественной картографии подхода к геодезическому обоснованию съемок были изложены еще в трудах И.К. Кирилова в 1730-х гг. и нашли, таким образом, применение уже на новом уровне развития военной картографии спустя 100 лет.

В целом же методика предстоящих военных съемок должна была обеспечивать выполнение следующего основного требования: «чтобы все пространство края было снято с достаточной для военных действий точностью и чтобы на карте были нанесены те предметы, которые были сняты, а отнюдь ничто сомнительное или по рассказам узнанное...». Специально для выполнения съемок на театре войны «были изобретены малые планшеты и тележки с одомерами... Сии инструменты, сверх отражательной буссоли Шмалькальдера, были употреблены с величайшею пользою и удобностью...».

В процессе съемки все маршруты наносились на изготовленную в ВТД сетку в масштабе 5 верст в дюйме. При этом элементы картографической проекции вычислялись на основании географических координат отдельных астропунктов, пунктов на маршрутах с использованием всех имевшихся в наличии астрономо-геодезических данных на соседние территории. «Пространства, заключающиеся между инструментальными линиями», предписывалось снимать глазомерным способом, в масштабе 2 версты в дюйме, но не столь детально как маршруты. На рекогносцировку и глазомерную съемку направлялись, как правило, только опытные офицеры Генерального штаба и Корпуса топографов⁷⁴.

Помимо составления общей карты рекогносцировочной съемки, «все важные военные предметы, как-то: поля сражений, окружности крепостей, гавани, переходы рек и проч.» предписывалось снимать инструментально в масштабе 200 саженей в дюйме. В процессе работ одновременно составлялись подробные военно-топографические и статистические описания местности, причем в малоизученных и осваиваемых районах большое значение придавалось как общегеографическим, так и социально-экономическим характеристикам⁷⁵.

Одновременно с упомянутой инструкцией Ф.Ф. Шуберта князем М.Д. Горчаковым - генерал-квартирмейстером 2-й армии - была составлена инструкция специально для офицеров Генерального штаба, где наряду с прочим были прописаны «правила... черчения и съемки». На основе ее затем было разработано Руководство для г.г. офицеров Генерального штаба при корпусах, дивизиях и отрядах 2-й армии в военное время⁷⁶.

В рассматриваемый период истории картографии военные задачи в указанном смысле тесно переплетались с задачами государственными. Поэтому осенью 1827 г., после окончания съемки Виленской и Гродненской губерний, Ф.Ф. Шуберт «сочинил и издал» еще один руководящий документ - Инструкцию для топографической съемки⁷⁷ (см. приложение 5), предназначенную для выполнения государственных съемок в приграничных губерниях. Она была опубликована в качестве внутреннего издания Главного штаба, но наряду с Условными знаками... (1822) и Правилами для надписания карт и планов⁷⁸ (1821) стала основным документом, нормировавшим проведение съемочных и картосоставительских работ на долгие годы⁷⁹.

Значительное место в этой Инструкции было отведено вопросам организации, управления и контроля полевого картографирования для обеспечения требуемых точности и достоверности материалов съемок. По оценке А.В. Постникова, основные организационно-методические установки Инструкции оставались неизменными в дореволюционной русской картографии, а многие из них, переработанные в соответствии с современными научно-техническими требованиями, существуют и по настоящее время⁸⁰.

В Инструкции излагались основы мензульной съемки в ее классическом варианте. В качестве геодезической основы принималась сеть опорных тригонометрических пунктов, полученных методом триангуляции. Съемки предписывалось проводить методом засечек, выполненных непосредственно в поле на мензульном планшете с помощью кипрегеля. Употребление же буссоли «вовсе запрещается», а «цепь должна быть употребляема сколь возможно менее». Таким образом, в качестве основного метода съемки Инструкцией утверждался графический метод. Однако аналитический (астролябический) метод оставался основным еще продолжителвное время в межевых работах⁸¹.

Вопросы содержания топографических карт в Инструкции рассматривались менее детально, чем методы топографического картографирования и организационные аспекты работ. Этим вопросам уделялось должное внимание в других действующих и ранее упомянутых руководствах. В анализируемой же Инструкции по этому поводу отмечалось, что «все пространство должно быть снято со всевозможной точностию, не выпуская никаких подробностей», а конкретные требования приводятся только по части отображения рельефа: «обращать особенное внимание на горы и возвышения, нанося их на бумагу со всей точностью. При вычерчивании оных непременно держаться данному для них масштабу». Особое внимание уделялось вопросам сводки и согласования соседних планшетов: «все селения, кои будут находиться на границах мензульного листа, должны быть сняты совсем, хотя часть оных перейдет за границу...».

Конечно, выполнение полевых работ по новой инструкции было связано с большими затратами времени и средств и могло успешно осуществляться только при наличии геодезической сети. Поэтому съемки по такой методике выполнялись зачастую вслед за построением первых российских триангуляционных сетей в районах, охваченных проводившимися геодезическими работами под руководством К.И. Теннера и Ф.Ф. Шуберта, прежде всего в приграничных Санкт-Петербургской, Виленской и Гродненской губерниях. В процессе съемок составлялись военно-топографические описания, представляющие и ныне интерес для исследователей⁸².

С окончанием русско-турецкой войны 1828-1829 гг. войска, действовавшие в европейской части Турции, возвратились в Россию, но часть офицеров Генерального штаба и Корпуса топографов продолжала заниматься съемками. «Наибольшее число офицеров было оставлено на Дунае... Работы... производились под главным руководством полковника Дитмарса; в них участвовало почти постоянно: 10-15 офицеров Генерального штаба, 5-10 офицеров Корпуса топографов и несколько строевых офицеров, прикомандированных к Генеральному штабу. Результатом этих работ были следующие съемки в масштабе 2 версты в дюйме: а) Валахии на 41 листе, пространства 66 471 кв. верст; б) Молдавии, на 26 листах, пространства на 36 045 кв. верст и в) Бабадагской области, на 10 листах, пространства в 10 740 кв. верст.

При съемке княжеств было сделано более 400 маршрутов, сняты планы... значительных городов, в масштабе 200 саженей в дюйме, и составлено статистическое описание Молдавии и Валахии. Сверх того были произведены съемочные и чертежные работы для окончания карты Болгарии и восточной части Румелии под руководством Гвардии генерального штаба полковника фон-дер-Ховена (Х.Х. фон-дер-Ховен - руководитель съемки Восточной Румынии и Восточной Болгарии (1828-1830)⁸³. - Авт.). Карта эта (также 2-верстная), обнимавшая пространство в 42 900 кв. верст, была окончена в 1831 году; в составлении ее участвовало до 15 офицеров Генерального штаба..., один капитан Корпуса топографов (М.О. Бескорнилович - офицер Свиты е. и. в. по Квартирмейстерской части, а с 1822 г. - офицер Корпуса топографов⁸⁴. - Авт.) и около 20 топографов нижнего звания...»⁸⁵.

В целом же за пять лет работ (1828-1833) съемками была охвачена территория «почти в 200 тысяч кв. верст»⁸⁶. На их основе было составлено свыше 100 листов 2-верстных карт Молдавии, Валахии и Болгарии и 4-верстная глазомерная карта Сербии (на восьми листах)⁸⁷. «Этот огромный материал послужил главным основанием для составления... карты войны 1828-1829 гг. в Европейской Турции, на семи листах, в масштабе 10-верст в дюйме...»⁸⁸.

В 1829 г. был «приведен в исполнение проект генерал-майора Шуберта об обмене с Академиею наук некоторыми гравировальными досками и книгами... Посему поступили в Военно-топографическое депо 243 медные гравировальные доски, изображающие географические карты⁸⁹, топографические военные планы, виды и проч., а в Академию отданы... некоторые книги, не относящиеся до военного искусства...»⁹⁰.

С того же года на территории России начались первые определения силы тяжести с помощью маятникового прибора: сначала в Прибалтике (Дерпт), а затем на Кавказе (Тифлис, склон Большого Арарата)⁹¹. Несколько позже было установлено, что точность определения размеров и фигуры Земли - чрезвычайно важных параметров для решения ряда задач географии - в значительной степени зависит от полноты изучения земной поверхности в гравиметрическом отношении. За счет совокупного использования методов практической астрономии, высшей геодезии и гравиметрии эта задача будет решаться геодезистами практически непрерывно на протяжении XIX-XX вв., при этом каждый этап будет завершаться выводом основных параметров общеземного эллипсоида⁹².

В 1830 г. был «окончен генерал-майором Шубертом весьма важный труд...: составление каталогов Военно-топографического депо по системе весьма удобной для скорого отыскания каждой карты... »⁹³. Год спустя генерал-лейтенантом К.Ф. Толем и генерал-майором А.И. Хатовым, при участии ВУК Главного штаба е. и. в., были изданы Правила для руководства при вычерчивании и надписывании топографических планов, которые стали основным учебным пособием и наставлением по оформлению и составлению топографических карт, действующим без каких-либо существенных изменений вплоть до 1917 г. Содержание этого выдающегося памятника истории картографии детально проанализировано А.В. Постниковым в работе «Развитие крупномасштабной картографии в России»⁹⁴.

Касательно «карт на войне употребляемых» в Правилах... (1831) практически неизменными остались общие принципы выполнения и размещения надписей на картах, изложенные еще в Правилах... (1821) и условных знаках (1822). В то же время в них ясно просматриваются географические принципы подхода к изображению рельефа на топографических картах. Собственно методика изображения рельефа штрихами в Правилах... (1831) приведена в наиболее полном объеме, сопровождается графическими образцами⁹⁵. Измерение углов наклона на местности, необходимых для изображения рельефа на картах, Правилами... предписывается выполнять небольшим квадрантом с отвесом, «указывающим величину угла в градусах»⁹⁶.

В конце 1832 г. неожиданно обострилась военно-политическая обстановка на Балканах - войска могущественного вассала Турции, египетского наместника Мехмет-Али-Паши в битве при Конии разгромили армию турецкого султана, который после этого обратился за помощью к российскому императору Николаю I. Последний в 1833 г. направил в Босфор черноморскую эскадру и вспомогательный десантный корпус. В этот отряд русских войск получил назначение Генерального штаба штабс-капитан И.И. Ходзько - ученик К.И. Теннера, в будущем один из выдающихся военных геодезистов, создателей школы отечественной геодезии. На побережье Босфора им было определено несколько астрономических пунктов и проложена триангуляция для обеспечения топографических съемок высотно-плановой основой⁹⁷.

В декабре 1833 г. И.И. Ходзько возвратился в Молдавию и Валахию, где был назначен квартирмейстером 15-й пехотной дивизии и с мая следующего года занимался съемкой крепости Силистрии и окрестностей. В ноябре он получил новое повышение по службе - был назначен старшим адъютантом «по части Генерального штаба 5-го пехотного корпуса» и занимался военным обозрением Молдавии и Валахии. 29 марта 1836 г. его произвели в капитаны, а за успешное выполнение порученных работ он был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. В октябре 1839 г. И.И. Ходзько получил назначение в Тифлис в распоряжение командующего Отдельным Кавказским корпусом⁹⁸.

 

Примечания

1. Исторический очерк деятельности КВТ. С. 84.

2. Там же. С. 95.

3. РГВИА. Ф. 35. Оп. 4/252. Св. 212. № 73. Л. 44-55.

4. Исторический очерк деятельности КВТ. С. 84.

5. Шаравин А.А. 2002. С. 4-9.

6. Сергеев С.В., Долгов Е.И. 2001. С. 291-292.

7. Исторический очерк деятельности КВТ. С. 100.

8. ПСЗ. Т. XXXVIII. № 29038. С. 195-198.

9. Из приведенного числа кантонистов были отправлены на учебу в ВТД - 41, на Виленскую съемку - 22, в Главную квартиру 1-й армии - 17, в Главную квартиру 2-й армии - 10, в Московское училище колонновожатых - 18, на съемку Сибирских линий - 14, в штабы 2- го и 5-го пехотных корпусов, 4-го и 5-го резервных кавалерийских корпусов - по 4 и в отдельные корпуса - Кавказский и Литовский - по 3 человека /Исторический очерк деятельности КВТ. С. 93; Салищев К.А. 1948. С. 168/.

10. Исторический очерк деятельности КВТ. С. 94.

11. В числе первых преподавателей Училища топографов были: начальник астрономического отделения ВТД, чиновник 5-го класса А.М. Вильбрехт - для преподавания математической географии и определения долготы и широты места; Квартирмейстерской части подполковник В.Е. Галямин - математики; капитан И.Е. Тарасов - математики, черчения карт и планов; Гвардейского генерального штаба поручики В.А. Скалой - геодезии и А.О. Корнилович - географии /Ануфриев О.И., Негода А.С. 1992/.

12. Исторический очерк деятельности КВТ. С. 100.

13. Время показало, что первоначальный «план работы» Училища топографов был «весьма практичным и вполне соответствующим своему назначению. При четырехлетием курсе [обучения] можно было надеяться, что положенное по курсу специальное образование будет вполне усвоено, а топографические работы в поле, продолжавшиеся ежегодно около шести месяцев, давали верное ручательство в том, что каждый выпущенный... офицер будет отличным съемщиком, умеющим верно и отчетливо выразить подробную картину и рельеф снятой им местности, составит и вычислит тригонометрическую сеть, измерит в ней углы и, наконец, из всех этих работ составит верную карту страны... [Однако] для производства в офицеры недостаточно было с успехом окончить курс школы..., надо было еще прослужить, по меньшей мере, 8 лет в унтер-офицерском звании...» /Исторический очерк деятельности КВТ. С. 96-97, 100-101/.

14. Там же. С. 97.

15. В мае 1857 г., через пять лет после смерти светлейшего князя П.М. Волконского, Ф.Ф. Шуберт в своем докладе военному министру писал о себе: «Заведывав более двадцати лет всеми геодезическими работами в России и основав Корпус топографов оные производящий...» /РГВИА. Ф. 38. Оп. 23/278. Св. 794. № 51. Л. 1-4/.

16. Исторический очерк деятельности КВТ. С. 99.

17. Записки ВТД. 1837. С. 39.

18. РГВИА. Ф. 417. Оп. 1. № 233. Л. 1-32.

19. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 535-536.

20. Многие из условных знаков, гравированных и отпечатанных в ВТД в 1822 г., сохранялись на отечественных крупномасштабных топографических картах до начала 1940-х гг., а некоторые - и на картах более позднего времени /Постников А.В. 1989. С. 120/.

21. Там же. С. 169.

22. РГВИА. Ф. 422. Оп. 1. № 275. Л. 1-2.

23. Постников А.В. Указ. соч. С. 121.

24. Записки ВТД. 1837. С. 30-31.

25. Селиханович В.Г. 1957. С. 17.

26. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 481-482, 507.

27. Там же. С. 465-466.

28. Столетие Военного министерства. 1910. С. 10.

29. Там же. С. 18.

30. Там же. С. 11.

31. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 488-489.

32. Столетие Военного министерства. 1910. С. 11-13.

33. Там же. С.15-17.

34. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 527.

35. РГВИА. Ф. ВУА. Т. III. № 18006. 340 л.

36. Там же. Л. 1-3.

37. Постников А.В. Указ. соч. С. 108.

38. Там же. С. 127.

39. Цит. по кн.: Постников А.В. Указ. соч. С. 127.

40. Цит. по кн.: Постников А.В. Указ. соч. С. 127-128.

41. Салищев К.А. Указ. соч. С. 174.

42. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 486.

43. Записки ВТД. 1837. С. 39.

44. Там же.

45. Столетие Военного министерства. 1910. С. 32.

46. В то время в штабе 2-й армии имелись карты «а) большею частью 5-верстного и отчасти 10-верстного масштаба Херсонской и Подольской губерний, Бессарабии и частей Екатеринской, Таврической и Киевской губерний; б) топографические карты всего пространства, занимаемого войсками 2-й армии (10-верстная) и в) маршрутная карта того же района (20-верстная). Сверх того оканчивалась съемка Бессарабии и историческое топографическое описание карты р[еки] Прута и нижней части течения Дуная. Материалы для составления карты Европейской Турции были частью получены из депо карт..., частью приобретены от частных лиц. Составлены были следующие карты: а) топографическая (10- верстная) карта главнейших дорог в части Валахии, Болгарии и Румелии (составленная в 1820 г. генерал-майором Хоментовским); б) семитопографическая (20-верстная) карта Европейской Турции, заключающая Болгарию, Румелию, Албанию и прилегающие к ним области Македонии, Фессалии, Боснии и Сербии, части Молдавии, Валахии, Болгарии и Румелии (составленная подполковником Комаровым); в) семитопографическая карта части Европейской Турции, Молдавии, Валахии, Болгарии и Румелии (составленная подполковниками Фаленбергом и фон-Руге); г) 10-верстная карта Европейской Турции 1823-1824 гг.; д) генеральная карта западной половины владений Турции на 12-ти листах (составленная генерал-майором Хатовым в 1820 г.); е) военно-топографическая карта части Болгарии и Румелии... 1829 г. ...» /Столетие Военного министерства. 1910. С. 31-33/.

47. Там же. С. 33.

48. Там же. С. 33-34.

49. [Шуберт Ф.Ф.]. 1826.

50. Записки ВТД. 1837. С. 39-40.

51. Новокшанова З.К. 1957. С. 25.

52. Там же. С. 32.

53. Постников А.В. Указ. соч. С. 143.

54. По некоторым данным упомянутая карта была издана за границей (см. Колоколов П. 1840. С. 149-169).

55. Новокшанова З.К. Указ. соч. С. 56.

56. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 294-296.

57. Стебницкий И.И. 1889. С. 11.

58. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 520-521.

59. Записки ВТД. 1837. С. 38-39.

60. Столетие Военного министерства. 1910. С. 17.

61. Там же. С. 17.

62. Там же. С. 18.

63. Новокшанова З.К. Указ. соч. С. 14.

64. Цит. по кн.: Исторический очерк деятельности КВТ. С. 176.

65. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 489.

66. На театре войны в Малой Азии и на Кавказе астрономо-геодезические и топографические работы выполняли дивизионный квартирмейстер 1-й гусарской дивизии Генерального штаба капитан М.П. Бырдин и Корпуса топографов прапорщик Ф.Ф. Семенов /Большаков Н.Н. и др. 1960. С. 15/.

67. В Молдавии и Валахии вместе с полковником Э.И. Дитмарсом находились Генерального штаба капитан Ортенберг, капитан Котухов, Генерального штаба поручики О.О. Эссен и М.П. Вронченко /Большаков Н.Н. и др. Указ. соч. С. 15-16; Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 511, 547/.

68. Записки ВТД. 1837. С.40-41.

69. Архив РАН. Ф. 139. Оп. 1. № 13.

70. Новокшанова З.К. Указ. соч. С. 25-26.

71. Шостьин Н.А. Указ. соч. С. 17-19.

72. Там же. С. 19.

73. Записки ВТД. 1837. С.41.

74. Так, во время осады крепости Варны в 1828 г. ближайшим помощником командира корпуса генерал-адъютанта князя А.С. Меншикова и его начальника штаба генерал-майора В.А. Перовского «по квартирмейстерской части был обер-квартирмейстер корпуса Генерального штаба капитан [А.И.] Менде. Ему было поручено место для первой параллели; произведя смелую рекогносцировку, он дошел до гласиса и заложил параллель... всего лишь в 117 саженях от крепости...» /Столетие Военного министерства. 1910. С. 46/.

75. Постников А.В. Указ. соч. С. 131.

76. Столетие Военного министерства. 1910. С. 34.

77. РГВИА. Ф. 40. Оп. 1/1453. № 133. Л. 35-40.

78. Правила... 1821.

79. Постников А.В. 1985. С. 171

80. Постников А.В. Там же. С. 129.

81. Постников А.В. 1989. С. 129.

82. Постников А.В. 1985. С. 171.

83. Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 540.

84. Там же. С. 39.

85. Столетие Военного министерства. 1910. С. 71.

86. Там же. С. 71.

87. Шостьин Н.А. Указ. соч. С. 20.

88. Столетие Военного министерства. 1910. С. 71.

89. «Передано 243 медные доски, на которых выгравировано 81 карта. Из них 17 карт военных, а остальные - географические и специальные...» /Исторический очерк деятельности КВТ. С. 14/.

90. Записки ВТД. 1837. С. 40-41.

91. Новокшанова-Соколовская З.К. 1967. С. 125.

92. Там же. С. 4.

93. Записки ВТД. 1837. С. 41.

94. Постников А.В. 1989. С. 132.

95. Рельеф на съемочных планшетах первой половины XIX в. изображался горизонталями с указанием угловой величины скатов местности. Инструментально наносились только контуры вершин и тальвегов. Рельеф вычерчивался на картах штрихами И. Лемана. Для скатов с различными углами наклона применяли штрихи различной толщины: чем круче скат, тем толще штрихи и меньше промежутки между ними. В 1839 г. А.П. Болотов предложил для изображения рельефа более выразительную шкалу штрихов, получившую название шкалы Болотова и более подходящую для равнинной поверхности России, чем шкала Лемана. Но шкала Болотова не была введена как обязательная на всех съемках, и поэтому некоторое время применялись обе эти шкалы /Новокшанова-Соколовская З.К. Указ. соч. С. 46/.

96. Постников А.В. Указ. соч. С. 133.

97. Большаков Н.Н. и др. Указ. соч. С. 5, 16; Сергеев С.В., Долгов Е.И. Указ. соч. С. 540-541.

98. РГВИА. Ф. 400. Д. 281. Л. 19-32.