На русских географических картах Корея впервые стала обозначаться в конце XVII в. Так, в первом отечественном географическом атласе С.У. Ремезова - «Чертежной книге Сибири...» (1699-1701) - она была изображена в виде полуострова под названием «Кореа». Однако этот ценнейший географический источник долгое время оставался неизвестным даже в России - на русском языке был опубликован лишь в 1882 г.1 Поэтому эта страна (под названием Королевство Корея) и омывающее его с востока море (Восточное, Корейское, позже названное Японским2) стали известны в России, скорее всего, в 1737 г. после издания Петербургской академией наук атласа («Атлас, сочиненный к пользе и употреблению юношества...») с картой Азии3. С того времени неоднократно предпринимались попытки русских купцов установить торговые отношения с Кореей, но она, в силу проводимой ее правительством политики «закрытых дверей», до середины XIX в. оставалась фактически недосягаемой.
Изучение Кореи - Страны спокойного утра - стало обязательным делом для Военного и других ведомств с тех пор, как по Пекинскому трактату 1860 г. во владение России отошел весь Приамурский край и эта юго-восточная страна стала нашей дальневосточной соседкой4. В распоряжении Главного штаба русской армии к означенному времени имелось несколько карт, в том числе две географические карты Кореи в переводе с китайского на французский язык (1819) и в переводе с японского языка на французский (1819), Карта Корейского полуострова на немецком языке (1840), а также Карта восточного берега полуострова Кореи, составленная с описи, произведенной офицерами фрегата «Паллада» в 1857 г. (1860)5. Значительно позже в распоряжении Главного штаба появились военно-географические описания: очерк А.Д. Сташевского в Военном сборнике (№ 11, 12, 1885), а также официальные донесения и путевые заметки российских военных специалистов и коммивояжеров, фрагменты из книг европейских авторов в русском переводе, которые периодически публиковались в Сборнике географических, топографических и статистических материалов по Азии (1885-1900)6.
Первым из россиян, совершившим путешествие вглубь территории Кореи в 1885-1886 гг., был купец П.М. Делоткевич. В дневнике своего путешествия, опубликованном в Известиях Императорского Русского географического общества (т. 24, 1886), он дал описание жизни и быта местного населения, проживающего в северных провинциях Кореи.
Примерно в это же время иностранцы по согласованию с правительством начали проводить съемки корейской территории и в Главный штаб русской армии стали поступать новые картографические материалы. Но «все сделанное... носило... случайный и отрывочный характер..., было лишено всякой системы». Из многочисленных путешественников, посетивших Корею, только пятеро «вели съемки пути, остальные же довольствовались нанесением своего маршрута на уже готовые карты...»7, а «в деле знакомства с Кореей в военном отношении на всем протяжении от 1860 г. до начала японо-китайской войны [1894-1895 гг.] имеется работа... всего лишь одного человека [россиянина]»: Генерального штаба подполковника Вебеля - Маршрутная карта поездки от г. Кыген-фу до г. Сеула (1889)8.
После окончания войны 1894-1895 гг. изучение Кореи русскими значительно активизировалось. Так, в период с августа 1895 г. по август 1896 г. в Корею были командированы шесть экспедиций во главе с офицерами Генерального штаба, первую из них возглавил полковник И.И. Стрельбицкий. Эти экспедиции «прошли 10 089 верст, сняли 5 178 верст (в масштабе 1,2,3, 5 и 20 верст в дюйме) и ознакомили [Военное ведомство] с Северной Кореей...»9. В 1897 г. с исследовательскими целями по Северной Корее путешествовал В.Л. Комаров - член Русского географического общества, будущий президент Академии наук СССР. Осенью 1898 г. там же находились экспедиции подполковника барона Н.А Корфа и ротмистра А.И. Звегинцова, в 1899 г. - Генерального штаба подполковника В.А. Орановского и др.10. По итогам их работы появился ряд отчетов, нашедших отражение в Военно-географическом и статистическом очерке Северной Кореи11. Кстати, в экспедиции А.И. Звегинцова принял участие писатель Н.Г. Гарин-Михайловский. Его заметки «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову», выдержавшие несколько изданий, содержат интересные этнографические и прочие зарисовки из жизни Северной Кореи12.
Одновременно с русскими и японцы «вели разведки» в Корее. Так, «в Хамкиенской провинции... полполковник [В.А.] Альфтан встретил первую партию японских съемщиков в Тангхене, затем встречал их почти во всех городах Северной Кореи до Гензана включительно. Японцев было около 50 человек, они были одеты в статское платье, имели при себе значительный конвой и занимались съемкой береговой дороги...». К русским они относились «сочувственно и никаких недоразумений между будущими противниками не произошло...»13. Когда в феврале 1896 г. об этом депешей доложили военному министру генерал-адъютанту П.С Ванновскому, тот наложил на ней следующую резолюцию: «Не по-нашему делаются рекогносцировки, не скупятся...»14.
В 1903 г. под руководством и при непосредственном участии начальника Приамурского ВТО генерал-майора М.П. Поляновского состоялась хронометрическая экспедиция по реке Ялу в Северной Корее, которая «имела целью определение опорных пунктов для маршрутной съемки в этом районе и астрономических координат конечной точки триангуляции 1902 года, Фынхуанчена; экспедиция состояла из 7 хронометрических рейсов. Основным пунктом экспедиции был принят Чинтайцзы, определенный генерал-майором Гладышевым в 1899 году, Тунгоу, определенный в 1901 году, и порт Посьет (определения Г.О. Струве 1874 г.). Одним производителем работ в 83 суток пройдено верхом и пешком 2170 верст и из наблюдений в течение 40 вечеров определено 18 астрономических пунктов... Хронометры перевозились на специально устроенных носилках, в которые впрягались два ослика...»15. Пункты предполагалось использовать в качестве опорных при выполнении крупномасштабной топографической съемки. Одновременно составлялись военно-географические описания районов работ.
В итоге упомянутых экспедиций, исследований и разведок появился ряд работ и отчетов, частично опубликованных в Сборнике Императорского Географического общества, Сборнике материалов по Азии, нашедших отражение в Военно-географическом и статистическом очерке Северной Кореи, в «Описании Кореи» А.К. Баиова. Накануне русско-японской войны 1904-1905 гг. вышел в свет обстоятельный труд А.И. Звегинцова и Н.А. Корфа «Военный обзор Северной Кореи», представляющий собой свод всех более или менее достоверных и имеющих военную ценность материалов по этому региону страны. Вместе с выпушенным ранее Министерством финансов добротным описанием территории Кореи и с зарубежными публикациями на эту тему сведения о соседней стране были вполне достаточные. В гораздо худшем положении, чем описание Корейского полуострова, оставался вопрос наличия в распоряжении Военного министерства соответствующих подробных и точных топографических карт16.
Известно, правда, что европейцы долгое время пользовались картографическим материалом корейского производства. Так, представляя в 1900 г. копию с 21 листа старинной карты Кореи (масштаба приблизительно 5 верст в дюйме), полковник И.И. Стрельбицкий оценивал ее так: «Этой туземной картой, представляющей редкую для такой работы правильность и наглядность в изображении рельефа страны, я широко пользовался для выяснения связи горных цепей между разными маршрутами, а также для исправления местных географических названий, записанных во время путешествий по слуху...»17. В 1875 г. на основе местного картографического материала японское военное министерство издало карту Кореи (масштаба 1:1 000 000, на 6 листах). Исправленная и дополненная сведениями, собранными европейцами у берегов Кореи, последняя была помещена затем в одном из немецких географических журналов за 1883 г. Взятая оттуда, «она легла в основу русской 40-верстной карты, изданной Военно-топографическим отделом Главного штаба («Карты части Северной Кореи до 36-й параллели и граничащей с ней Маньчжурии», составленной топографом Никитиным. - Авт.). На новейшие оттиски этой карты были нанесены маршруты и пункты, пройденные Вебелем и Делоткевичем. Эта карта долго оставалась главнейшим и существеннейшим картографическим материалом...»18.
В 1900 г. по инициативе Министерства финансов была издана карта Кореи в масштабе 80 верст в дюйме, а в конце 1903 г. Картографическим заведением ВТО Главного штаба - карта Северной Кореи в масштабе 20 верст в дюйме (на основе полевых материалов экспедиций А.И. Звегинцова и барона Н.А. Корфа, 1898 г.). «Кроме того, были отпечатаны японские маршруты по Корее и Южной Маньчжурии в масштабе 4 версты в дюйме, но они на руки войскам не выдавались и оставались в штабах...»19.
К началу войны в Главном штабе имелись следующие картографические материалы20:
а) изданные в ВТО: Сборник схем маршрутных съемок Северной Кореи, снятых во время осенних экспедиций 1898 г., составители Корф, Акинфьев, Звегинцов (1898); Сборник кроков позиций в Северной Корее, снятых во время осенних экспедиций 1898 г. штаб-ротмистром Звегинцовым под редакцией Корфа (1898); Сборник планов и карт рек Ту-ман-ган и Ам-нок-Гам с истоками (в Северной Корее), снятых во время осенних экспедиций 1898 г. и вычерченных Акинфьевым (1899); Карта Кореи, масштаб 10 верст в дюйме, составитель Обнорский (1902-1904); Карта Северной Кореи в масштабе 20 верст в дюйме, изданная на основе полевых материалов экспедиций Звегинцова и Корфа в 1898 г. (1904); 200-верстная стратегическая карта Северной Кореи;
б) иностранные карты: Карта Кореи на французском языке в масштабе 1:1 000 000 (1904); Карта государства Кореи на французском языке, составитель Гальд (начало XX в.).
В Морском ведомстве имелись соответствующие карты Корейского полуострова и омывающих его морей (см. приложение 14).
Однако крупномасштабных карт и планов (4-верстных и крупнее) на территорию Кореи - самых «ходовых» в войсках и необходимых для организации и ведения боевых действий - в распоряжении Главного штаба русской армии не было. Подготовка к изданию уже составленной Карты Кореи, Маньчжурии и провинции Чжили с китайскими цзирями в масштабе 4 версты в дюйме к тому времени еще не завершилась.
Таким образом, «к началу войны с Японией помимо ряда лиц, хорошо знакомых с Кореей, мы имели о ней еще и достаточно полную печатную литературу, основанную на вполне свежих данных и касавшуюся главным образом той части этого полуострова, которая, скорее всего, могла стать театром начавшейся борьбы. При этом мы имели в своем распоряжении и хорошо составленную карту того же района (Карту Северной Кореи в масштабе 20 верст в дюйме, имеющуюся в штабах дивизий. - Авт.). К сожалению, и этот материал, и эта карта пригодились нам только в самой небольшой доле, так как военные действия захватили лишь небольшой участок восточного берега Корейского полуострова от залива Посьета и северо-западный угол Кореи между морем и течением реки Ялу...»21.
Примечания
1. Концевич Л.Р. 2001. С. 541-542.
2. Глушков В.В. О переименовании... 2006.
3. Глушков В.В., Постников А.В. 2002. С. 42-47.
4. Первые сведения по картографии Кореи начали поступать с 1860-х гг., когда европейскими государствами и Америкой были предприняты попытки завязать с Кореей торговые и политические отношения.
5. Опись фонда коллекции Военно-ученого архива «Корея» (1819-1904). Ф. 448. Л. 1-3.
6. Концевич Л.Р. Указ. соч. С. 547.
7. Русско-японская война 1904-1905 гг. 1910. Т. 1. С. 162.
8. Там же. С. 159.
9. И.И. Стрельбицкий выполнял исследование Корейской территории, как возможного театра войны с Японией, в должности военного агента в Корее /АВПРИ. Ф. 150. Оп. 493. Д. 150. Л. 54/.
10. Русско-японская война 1904-1905 гг. 1910. Т. 1. С. 160.
11. Глушков В.В., Шаравин А.А. 2000. С. 335.
12. Концевич Л.Р. Указ. Соч. С. 548.
13. Русско-японская война 1904-1905 гг. 1910. Т. 1. С. 160.
14. Там же. С. 767.
15. Записки ВТУ. 1906. С. 19.
16. Глушков В.В., Шаравин А.А. Указ. Соч. С. 335.
17. Русско-японская война 1904-1905 гг. 1910. Т. 1. С. 767.
18. Там же. С. 162-163.
19. Там же. С. 163.
20. Опись фонда коллекции Военно-ученого архива «Корея» (1819-1904 гг.). Ф. 448. Л. 1-3.
21. Русско-японская война 1904-1905 гг. 1910. Т. 1. С. 163.